Танго – в жизнь
Медицина, реабилитация…
Итак, что же я думаю о медиках и медицине?.. Честно? Я о них стараюсь думать как можно меньше, реже и дальше. Мое продолжительное танго с врачами, медсестрами и нянечками началось практически сразу после моего рождения, и, как я понимаю, «только смерть разлучит нас».
Детство, безоблачное детство… Будучи ребенком, раньше, чем понять что-либо вообще, я уже сформировала свое отношение к медучреждениям. И сегодня при мысли о тех давно минувших днях у меня до сих пор болит сердце за ту маленькую девочку, которую мама вынуждена была оставить взрослым дядям и тетям в белых халатах.
Но мне еще повезло. Я была не только объектом медицинского любопытства, но также ребенком, нужным и любимым своей семьей. В противном случае я наверняка сейчас бы не сидела за компьютером и не писала эту статью. Как минимум меня сделали бы невротиком, «забили» в моральном смысле и отправили в один из психоневрологических интернатов, максимум – забили бы в естественном, физическом смысле.
Нянечка злая – нянечка добрая; врач, готовый постучаться в твой детский мир и начать с тобой разговаривать, и врач, которому абсолютно нет никакого дела до твоего мнения или чувств, – обыденное дело. Помню, мне лет шесть было и я лежала в больнице, не по профильному заболеванию (заболела одной из детских болезней). Как-то утром мне сказали, что нужно взять кровь из вены. К шести годам мне это уже столько раз делали, что я научилась относиться к этой неприятной процедуре как к чему-то неизбежному в моей жизни, и тогда уж точно не собиралась брыкаться и орать. Вид шприца совсем не пугал, и к тому же в палате меня считали героиней, чем я, конечно, пользовалась, высоко задирая нос. Знаете, что сделали с «героиней», уверенно шагнувшей в процедурный кабинет? С меня сняли всю верхнюю одежду, положили на какую-то медицинскую каталку, связали. И только после взяли анализ. …? Вот и я спрашиваю, зачем в мою копилку детских воспоминаний бросили такой ужас. У меня же и мысли не было оказывать сопротивление! Но когда мне стали выворачивать руки, я ужасно испугалась, стала, насколько хватало силенок, брыкаться и кричать как сумасшедшая. Отчетливо помню, что подумала о том, что меня готовят к операции и почему-то – что больше никогда не увижу маму. И таких моментов в моем детстве, увы, немало, и, к сожалению, они напрочь перечеркнули и то хорошее, что, кажется, тоже было.
Почему-то (интересно знать почему?) злу всегда есть до тебя дело, а добро вечно спешит домой... Или все-таки они в одинаковой степени заглядывают к тебе, просто зло точнее целится.
В детстве, меняя больницы, врачей и палаты, я много чему научилась. Многому из того, что обязательно пригодилось бы агентам особых спецслужб, готовившимся к тайным и опасным операциям: сливаться с местностью, миленько улыбаться, молчать при провале, терпеть боль на допросе, раздаривать свои игрушки, подкупая персонал, и, так как я не хотела огорчать маму, – не жаловаться.
В итоге «спецназ в белых халатах» сумел сильно повлиять на мой характер (в хорошую сторону или плохую – судить не мне), а вот диагноз господа медики, похоже, так правильно и не поставили.
Между бесконечными потугами меня вылечить или хотя бы подлечить прошло мое незабываемое детство. Нужно было начинать учиться жить, приспосабливаясь к действительности, с которой пришлось столкнуться. Я спокойно поселилась дома – стараясь не думать, что есть люди в белом и что они еще не однажды «придут за мной». И жизнь не заставила себя долго ждать. Чтобы получить группу инвалидности, нужно пройти немало врачей… И потянулась вереница равнодушных по... (тех, кому «по барабану») из поликлиники. Ни одного человеческого лица не помню: как прохожие на улице – мимо и побыстрей, пока инвалид с просьбой не обратился.
Впрочем, совсем уж обобщать не хочется. Были и есть нормальные врачи, заучившие наизусть книжку с названиями препаратов, органов и медицинской терминологией, вот и шпарят по ней взад-вперед. Но хоть от себя ничего не выдумывают – и на том, как говорится, спасибо. Опасение вызывают составители сих справочников…
И все же! Все же есть медики, для которых медицина не просто профессия, а призвание или даже нечто большее. Для которых каждый больной – человек. И знания, умение таких врачей и медсестер никогда не были и не будут предметом торга или шантажа. Встретить такого человека – большая удача, и, славу Богу, такие люди все еще есть – их имена, как звезды, зажигаются в благодарных людских сердцах.